ЧЕЛОВЕК В КРОВИ:
РИТУАЛЬНОЕ ИСКУССТВО ГЕРМАННА НИЦША
Раны и таинства (Wounds and Mysteries) - так называлась совместная выставка произведений Германна Ницша и Рудольфа Шварцкоглера, двух представителей Венского акционизма, открывшаяся в Пражской Национальной Галерее ранней весной этого (1993) года. Ходили слухи, что зрелище это весьма шокирующее, поэтому, отправляясь на выставку, я заранее готовил себя к шоку. И я его получил, это уж точно! Для начала некоторые общие сведения:
ПРЯМОЕ ИСКУССТВО (тж. Венский акционизм). Группа австрийских художников - Отто Мюль, Германн Ницш и Гюнтер Брус - назвали себя в какой-то момент "Венским Институтом Прямого Искусства". Вначале эти художники создавали жестокие action paintings и грубые ассамбляжи, но разочаровались во вторичной природе живописи и скульптуры: они искали форму выражения, которая была бы более непосредственной и прямой. В начале 60-х они провели серию "акций", которые напоминали нью-йоркские "хэппенинги", и завоевали дурную славу благодаря своему брутальному, садомазохистскому содержанию с вовлечением наготы, крови и деструкции трупов животных. Движение известно также под названием "Wiener Aktionismus", центральной идеей которого была идея "материального действия", то есть требование, чтобы обряды и ритуалы были реальными - непосредственными, буквальными - событиями, а не мнимыми событиями конвенциональной драмы. Ницшевские "события" проходили под рубрикой "Оргия, Мистерия, Театр" (O-M Theater). Итальянский критик Леа Верджине назвала их искусство irritart'ом, поскольку оно функционирует как социальный раздражитель1.
Я не буду касаться здесь произведений Шварцкоглера. Это отдельная тема. Замечу только, что Ницш многим обязан Шварцкоглеровской эстетике "телесного искусства" и разрабатывает многие из его хирургически-художественных мотивов. Однако, в отличие от Шварцкоглера с его аутовивисекцией, Ницш работает с телами других. И в отличие от Шварцкоглера, который покончил с собой в возрасте 28 лет, Ницш бодр, краснощек и полон творческих замыслов.
На выставке Ницша было пять видов объектов:
(1) множество холстов, вымазанных краской, изображающей кровь (вариации цвета - от алого до фиолетово-черного), часто с приклеенной в центре окровавленной рубашкой - не то подрясник, не то хирургический халат;
(2) столы с ритуальными предметами, такими, как богослужебные принадлежности (кресты, элементы облачения священника и т.д.), медицинские аксессуары (шприцы, скальпели, бинты и т.д.) и стерилизаторы с кровью;
(3) цветные и чернобелые фотографии, снятые во время перформансов;
(4) рисунки Ницша, представляющие собой карту-сценарий перформансов; и
(5) видеозаписи перформансов, демонстрировавшиеся одновременно на экранах четырех телевизоров, установленных в углу зала.
Из всего этого складывалось пространство Ницшевской мистерии. Конечно, это была не сама мистерия, а лишь ее документация, что подчеркивал сам Ницш на встрече со зрителями в Галерее. Но и этого было достаточно, чтобы вызвать у вас если не нервный срыв, то по крайней мере спазмы в желудке.
Зрителя брали количеством. Изображения и объекты варьировали одну тему, одно событие - кровь, что в громадной степени усиливало эффект. Однако Ницш преследует нечто большее, чем чисто художественные цели. Он стремится не только поразить спецэффектами своей эстетики, но и обратить в свою веру. Тотальное пространство его мистерии - с первого взгляда кажущееся пространством бойни, - обретает символический и даже мистический смысл.
В своих теоретических работах, самая известная из которых "Оргии, мистерии, театр"2, Ницш заявляет о желании возродить дионисийские и ранне-христианские ритуалы и ссылается в обоснование своей эстетической практики на аристотелевское понятие катарсиса через переживание страха, ужаса и сострадания. Он полагает, что социо-культурные нормы и конвенции подавляют естественные человеческие инстинкты и тем самым отчуждают человека от его божественной сущности. Ритуализированные акты убийства животных и физический контакт с кровью рассматриваются им как средство высвобождения этой подавленной энергии, что равнозначно очищению и искуплению посредством страдания3. Таким образом, терапевтическая и религиозная функции в Ницшевском gesamkunstwerk'е сливаются в одно, и смешение медицинской и культовой символики вполне сознательно.
Рассмотрим, как эта теория выглядит на практике. Я попытаюсь описать типичную Ницшевскую "акцию", - из тех, что показывали по видео в Галерее. Конечно, видеозапись - зто всего лишь фильм, т.е. трансформация реального события путем чередования планов, монтажа и т.п. Тем не менее, она в большей степени, чем фотография, позволяет увидеть перформанс как целое. Для удобства анализа длительность действия будет разложена на составляющие элементы.
84-я акция, 7/7/87, Принцендорф
1. ПРЕЛЮДИЯ
(1) Играет духовой оркестр; на свежем воздехе накрывают столы; солнце светит; публика собирается; атмосфера народного гуляния;
(2) оркестр сменяется камерным квартетом; Венская классика;
(3) раздаются громкие, мрачные и таинственные органные аккорды: это Ницш из замка возвещает о начале мистерии.
2. ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
(1) Камера переносит нас в одно из помещений замка. Зрители стоят вокруг длинного стола, покрытого белой скатертью. Постепенное смешение струнных и духовых. Музыка переходит в какофонию, усиливаемую трещотками, свистками, тамбуринами и т.д. Шум достигает пика и резко обрывается.
(2) Тишина. Три человека в белых балахонах медленно подходят к белому холсту, натянутому на раму. Над холстом - распятый вниз головой выпотрошенный ягненок. Средний из троицы сбрасывает балахон и становится лицом к холсту, обеими руками берясь за тушу. Ницш торжественно выливает ему на спину несколько кружек крови. Человека вновь одевают, забинтовывают ему глаза и к запястьям привязывают веревки. Растянув руки в стороны, его ведут назад к публике. Музыка. Он стоит в позе распятого; Ницш обильно поит его кровью; она стекает по лицу актера и его белому балахону; окровавленный, он стоит в луже крови.
(3) Голый человек с забинтованными глазами лежит на спине, в разведенных руках держа концы веревки, обхватывающей его половые органы. На них вываливают кучу кишок (или мозгов?) и он долго месит их с видимым удовольствием. Ницш поливает это месиво ведрами крови и время от времени поит ею актера. Затем актера уносят на носилках под какофонический шум, сменяющийся чарующей скрипичной пьесой.
Последующие эпизоды варьируют ту же модель: - положение "распятого" актера: стоя, сидя, лежа, вися вниз головой; - действия над ним: его поят кровью, поливают кровью его лицо и половые органы, несколько человек месят на его теле внутренности животных; - аксессуары: над головой актера выпотрошенная туша, которую набивают внутренностями и поливают их кровью, так что она стекает на его лицо и грудь.